Репортаж Колорадского Таракана. В гостях у Миколы Островского

По своим делам оказался я в городке Шепетовке, видами которого уже побаловал вас в «Записках». Но быть в Шепетовке и не зайти в гости к известному в этих краях человеку, Миколе Островському — это не комильфо. Даже в нынешние времена.

Чем. собственно, могут в головах отличаться Микола Островский от Николая Островского?

Я бы ответил на этот вопрос так.

Николай Островский, кавалер ордена Ленина, известный писатель, автор романов «Как закалялась сталь» и «Рожденные бурей», признанный, обласканный правительством, которое подарило ему дом в Сочи и квартиру в Москве. Прикованный к постели, ослепший, с совершенно разрушенным организмом не старый еще человек.

Да, Островский прожил жизнь так, что ему не было мучительно больно за бесцельно прожитые годы. Это факт.

А у Миколы Островского, уроженца села Вилия Острожского уезда Волынской губернии, сына отставного унтер-офицера и акцизного чиновника Алексея Ивановича Островского (1854—1936) и Ольги Осиповны Островской (1875—1947), все это было еще где-то там, впереди.

Вообще, каждый сможет прочитать биографию Николая Алексеевича сам. Я вам только скажу, как у нас говорят про жизнь Островского в молодости. Хотя… Какая она старость у него была, если в 32 уже все?

Так вот, получивший «комсомольский билет, винтовку и двести патронов» Островский здесь, в Шепетовке, начал свой путь. Туда, к званию бригадного комиссара, известнейшего писателя, премиям, наградам и прочему. Уверен, правда, что от всей этой шелухи он бы спокойно отказался в пользу глаз. Или еще десяти лет жизни.

Так вот, слово, которым здесь характеризуют то, как прожил жизнь Микола Островский, звучит так: «ураганил».

В принципе да, вот так уместить в какие-то десять лет столько событий, буквально сжечь себя на алтаре служения людям — это именно так.

Итак, идем в музей.

Вот такая интересная постройка. Музей состоит из одной комнаты-галереи, как вы поняли. Снимать, кстати, еще то занятие, особенно для такого начинающего любителя, как я. Я очень старался, если начистоту.

Музей, кстати, не пустует. Особенно по выходным. И дело в том, что все эти декоммунизации — это одно, а в Шепетовке Островский — символ той эпохи. Далекой, странной, не совсем понятной, но… Бандере в каждом городе памятников не поставят. Это факт. Таких — тем более.

Тут вы сами понимаете, дорогие читатели, что то, что умеют бандерлоги при построении монументов Бандере, не пригодится совсем. Потому что умеют они только ломать и рушить. А строить… Вот это как две разные разницы — закалять сталь и распилить ее и сдать в чермет.

Молодежь Украины, комсомольцы в частности, построили этот музей своими руками. И выложили его. Вы представляете уровень отмороженности, выложить ТАКОЕ здание (оно весьма не маленькое) кусочками цветной смальты…

Вот это стоит во внутреннем дворе. Вы еще вспомните эту штуку, совсем скоро.

На снимке видно, что это не просто декор, а изображения. Понятно, что поклонники Бандеры даже браться за такое не станут, это я вам точно говорю. Хотя что там я говорю, это любой нормальный человек понимает.

Но пойдем по музею. Он небольшой, да, но впечатляет (и не только меня, редакторов тоже проняло, когда я фото начал скидывать) своим наполнением. Экспонаты собирали со всех окрестных городов и сел, немного вещей привезли из Москвы, из того дома-музея. Но меня инсталляции (запомнил слово-то какое!) впечатлили.

Буденновка и шашка — из личных вещей Островского.

Известная картина, но и фотографий таких полно.

Метрическая запись о составе семьи Островских. Подлинник.

Свидетельство об успехах и поведении молодого Островского.

Интересный документ, найденный местными историками. Это копия ведомости выдачи дорожного довольствия уезжавшим из госпиталя. 12-й в списке — Островский. 5 буханок хлеба, банка мясных консервов и четверть банки леденцов… Не запануешь, если честно.

А это как раз с той стройки, которую все могут посмотреть в фильме. И про которую в книге написано. Не хватает только кувалды.

А вот как вы думаете, что это? Понятно, что якобы странички, на которых записаны слова Островского. А на деле?

А на деле это сталь. Закаленная. 12 миллиметров толщиной. И писал на ней бессмертные (я искренне надеюсь) слова какой-то одаренный человек с помощью автогена. Или ацетиленового резака. Вот такие дела…

Вещи. Реальные вещи, принадлежавшие Островскому. Спиленная спинка у кровати — это так и было, для того, чтобы его было легче поднимать для процедур. Кровать из Москвы.

Любимая вышиванка Островского. Та самая, в которой он на куче фотографий. Это она. Тоже из Москвы передали в музей.

Оружие мирного времени.

Транспарант. Изобретение уже совершенно ослепшего Островского, чтобы писать самому. Не надиктовывать.

Страницы романа «Рожденные бурей», написанные с его помощью.

Удостоверение депутата Шепетовской окружной конференции комсомола. Выдано за 4 месяца до смерти.

«Как закалялась сталь», первое издание.

Пишущая машинка, на которой перепечатывались главы романов Островского. Машинка запасная, предоставленная Союзом писателей, у Островского была еще одна, основная. Точно такая же. Она в московском музее.

Партбилет Островского.

А это коллаж из фотографий семьи Островских.

Здесь Микола — самый мелкий.

Вот такая у нас имеет место быть экспозиция.

Кстати, музей — не единственное такое место. Вот еще памятники.

Кинотеатр, правда, все…

А закончить свое повествование я хотел бы словами одного великого человека.

Думаю, не надо говорить, кто ее сказал. И вот действительно, все получается именно так: мусор несут, но… Назвать улицу именем Бандеры или Шушкевича — очень просто и недорого. У нас второе доминирует сегодня. Построить музей — уже проблемнее, потому что надо строить и наполнять. Хотя землянку-схрон зарыть можно в каждом городе, главное, чтобы СБУ не прицепилась с вопросами.

Но сделать так, чтобы туда шли люди, смотрели и делали какие-то выводы для себя — вот тут действительно прожить жизнь надо так…