Всеволод Глуховцев.В повторение пройденного
Ровно за месяц до событий, взорвавших мир в марте 2020 года, а именно 8-9 февраля в данном блоге была опубликована статья вашего покорного слуги, то бишь писателя Всеволода Глуховцева – «Экзистенция кризиса». Многие читатели, наверное, успели позабыть об этом, что немудрено: нам вообще свойственно забывать многое, а после такого информационного Везувия и подавно. Грешным делом, я и сам успел запамятовать кое-что, и вот когда сейчас, без малого два месяца спустя стал ради интереса перечитывать… то несколько нескромно почувствовал себя отдаленным наследником Нострадамуса. Чтобы не быть голословным, позволю себе самоцитирование: ряд выдержек из «Экзистенции кризиса» (они даны курсивом) с моими уже теперешними пометками, комментариями и завершающими выводами.
То, что социум XXI века содержит в себе спящий до поры до времени вирус неблагополучия, проницательным людям ясно было и до того, как этот вирус полыхнул острой фазой в 2008 году. Дело ведь не в экономике, она лишь самая весомая и ощутимая часть нашей жизни; и в «нулевые», в эпоху процветания, беспристрастно-исследовательский взгляд на глобальные процессы приводил к выявлению симптомов близкого недуга при очевидном росте материального достатка. Симптомы эти обнаруживались в сфере мировоззренческой или, если угодно, экзистенциальной – в пространстве целей, смыслов, поисков предназначения человека и человечества…
Вот так: вирус неблагополучия зловеще дремал в человечестве, вдруг вспыхнул острой фазой болезни в 2008-м, затем приступ удалось более или менее купировать, и вот сейчас вновь полыхнуло, и уже не в переносном смысле, а в самом прямом, прямее некуда, в форме пандемии, воплотясь в самый настоящий вирус с определенным РНК-геномом… Дождались.
Далее я позволю себе обширную автоцитату – сперва, честно говоря, планировал нарезку более мелких фрагментов, но подумав, решил дать целиком один большой, с последующим завершением от текущего момента. Особо дотошные могут свериться с первоисточником: пост от 08.02.2020, 21:00. Особо важные, на мой взгляд, пункты я выделил полужирным шрифтом.
…не надо было иметь семь пядей во лбу, чтобы увидеть и понять основу социальной политики, проводимой силами, ощутившими себя победителями в Холодной войне после распада СССР. Это, во-первых, попытка придать международным отношениям структуру некоего глобального неофеодализма, с явно выраженными государствами-сеньорами, государствами-вассалами и одним государством-императором (США, естественно); а во-вторых, стремление максимально утвердить в обществе идеологию консьюмеризма и гедонизма, то есть самого банального потребительства, провоцирования населения на гонку за товарами, услугами и комфортом.
В общем-то, нетрудно было понять, что данная стратегия осознавалась как временная самими ее идеологами и политическими лидерами, но очень уж она казалась заманчивой с точки зрения социальной стабильности. И верно, когда населению явно или неявно предлагается образ жизни типа: «сегодня надо жить комфортнее, чем вчера, а завтра комфортнее, чем сегодня», то, положа руку на сердце, придется признать, что большинство охотно включается в погоню за материальными благами. Ну, а в обществе, охваченном жаждой наживы и приобретательства, действительно гораздо меньше места остается для иных интересов, что чрезвычайно выгодно любому политическому руководству.
Что верно, то верно, дураком надо быть, чтобы не видеть кратковременность этой стратегии: нереально обеспечить бесконечный рост материального потребления, а говоря корректнее, бесконечный рост потребления человечеством энергии биосферы, являющейся ограниченным ресурсом. Это, собственно, сделалось предметом обсуждения задолго до «тучных» нулевых (Римский клуб и т.д. …), и вряд ли стоит считать власть предержащих наивными людьми, не просчитывавшими очевидных последствий. Но, видимо, слишком уж велик был соблазн со стороны власть предержащих использовать консьюмеризм как эффективную управленческую методу. И в упомянутых выше обсуждениях более чем десятилетней давности, и я сам и многие другие прогнозировали, что выходов из нее два: либо глобальная катастрофа, либо все же вынужденное, максимально смягченное снижение потребления; причем поиски психологических приемов этого смягчения усматривались нами в ряде массированных посылов, распространяемых в СМИ и пропагандирующих такие модели поведения, которые снижали бы потребление биосферных ресурсов, хотя бы теоретически.
Примеры такого «мягкого насилия», то есть искусственного создания в общественном мнении ценностей, выгодных властям, хорошо описаны в книге Эдуарда Лимонова «Дисциплинарный санаторий» — книга не новая, но известной актуальности не потеряла и по сей день, желающие могут в этом убедиться. Вот и мы в те годы отмечали умелое формирование ореола престижа вокруг поведенческих моделей, разными путями приводящими к ограничению материального потребления (популяризация стандарта внешности, достигаемого ощутимым снижением калорийности питания; достаточно навязчивая пропаганда ЛГБТ-образа жизни, предполагающего прекращение воспроизводства человеческих популяций, негласное поощрение инфантилизма в поведении…) – иначе говоря, постепенную подготовку массового сознания к самоограничению в потреблении и сокращению населения, что должно в сумме дать хотя бы какой-либо буферный эффект в ситуации реальной невозможности дальнейшего роста потребления и комфорта в массовом порядке.
Сейчас, в самом конце второго десятилетия XXI века, я берусь утверждать, что те наши прогнозы отчасти сбылись. Эпоха потребительского благоденствия себя исчерпала, и сегодня совершенно явно видно, как глобальная цивилизационная система вошла в режим максимально демпфированного, но несомненного снижения уровня материально-бытового комфорта большинства ее обитателей. В переводе на обывательский язык – этому большинству приходится свыкаться с тем, что уровень доходов либо снижается, либо для его поддержки требуется прилагать заметно больше усилий и ресурсов; а в особо неблагоприятных случаях складываются оба эти фактора: человек вынужден работать на износ при заметно снижающейся для него доступности материальных благ.
Я полагаю возможным провести аналогию между кризисом наших дней и тем, что называю «Великой катастрофой», а именно эпохой 1914-1945 годов. В 1914 году противоречия между мировыми политическими силами привели к коллапсу, причем при взгляде на те события из дня нынешнего нас не оставляет грустная мысль: лидеры великих держав тогда слабо сознавали, во что они ввязываются, на что обрекают человечество. Очень похоже, что мировоззрение этих людей жило еще XIX веком, они представить себе не могли, какой убийственной и разорительной будет война при технологиях даже 1914 года, а слабая степень развития международных организаций и информационно-коммуникационных систем не смогла обеспечить конструктивной коммуникации между лицами, принимающими решения.
Тогда не было ООН, не было даже Лиги наций, технические возможности не позволяли оперативно осуществлять взаимообмен информацией… Надо признать, что урок все же пошел впрок: средства глобального регулирования за столетие с небольшим развились до такой степени, что позволяют осуществлять достаточно эффективное антикризисное управление. Если в начале XX века мир свалился в бездну, откуда сумел выбраться с гигантским трудом, пережив страшные потери, то в начале века XXI глобальные игроки, владея сложным инструментарием экономического, социального, психологического регулирования, сумели максимально смягчить последствия кризиса для огромного количества людей.
При этом нельзя не отметить исключительную важность процесса психологического воздействия на массы, приобретшего особую изощренность после массового распространения всемирных коммуникационных сетей (интернет и др.), что открыло огромные возможности для «мягкого насилия», иначе говоря, создания эффекта, при котором человек, становясь объектом утонченных манипуляций, начинает размышлять и действовать в русле, выгодном манипуляторам, которыми прежде всего выступают влиятельные политические силы; естественно, что от рядовой психологической манипуляции данный феномен отличается огромными масштабами и, очевидно, является темой для отдельного исследования.
Итак, мы можем утверждать, что глобальный социум наших дней является суперсистемой, в известной степени обладающей антикризисными защитными функциями, и способной худо ли бедно ли, но купировать последствия негативных тенденций. Однако это не отменяет кризисной ситуации как таковой и не является решением ключевой проблемы: отсутствия глобальных перспектив.Пока можно было сориентировать массы на обогащение и развлечения – по сути, на старое доброе «хлеба и зрелищ» — можно было говорить о наличии у общества пусть псевдо-цели, но все же выполнявшей функцию придания человеческому миру более или менее внятного эволюционного вектора. Сейчас этот вектор по инерции еще как-то продолжает действовать, но перспективы у него нет. Равно как нет и никакой другой. Современный мир не видит, куда и как ему развиваться, у людей, живущих в наши дни, нет объединяющей их истинной, эпической, вдохновляющей цели. Все, что удалось пока сделать – смягчить условия протекания кризиса.
Итак, резюме. С распадом СССР человечество окунулось в стихию безудержного потребительства, чрезвычайно выгодную власть имущим – но при том отлично понимавшим, что бесконечно этот рост потребления (читай: поедания биосферы Земли) продолжаться не может, разве что случится какое-то чудо… Чуда не дождались, и перед сильными мира сего встал вопрос: как сравнительно безболезненно снизить антропогенную нагрузку на планету, не способную выдержать чудовищного исчерпания невозобновимых ресурсов?.. Этот вопрос как встал, так и стоит, поскольку самое сложное здесь «сравнительно безболезненно»; историческая память, еще, помнит, слава Богу, как сработала Великая катастрофа, унеся в никуда жизни примерно 150-200 миллионов человек (включая сюда жертвы «испанки», Великой депрессии и разных мелких конфликтов типа Чакской войны, Гражданской войны в Испании и т.п.), а уцелевшие рады были и тому, что живы, какая там, к черту, роскошь. Повторного «решения» такого типа не хотел никто, равно как и резкого падения уровня жизни, пусть бы и без войны: это бы тоже был страшный социальный и психологический шок. А неминуемость упадка вслед за подъемом была очевидна – и население попытались готовить к грядущим неприятностям средствами «мягкого насилия». Да, грянул кризис 2008 года, его сумели пройти, хотя жизнь стала заметно трудней; но в принципе ничего не изменилось, впереди ждали новые Сцилла и Харибда, и все сводилось к тому, как подготовить массы к неизбежной встрече с монстрами…
Мне совсем не хочется ударяться в конспирологию – иначе говоря, строить гипотезы при недостатке данных. Скажу лишь, что приплыли явно: пандемия плюс падение бирж очень уж сильно похожи на девятый вал, интерференцию роковых сил, бьющих по ненасытному обществу шопинга и развлечений. Случайно ли так сошлось или рукотворно, по принципу «лучше ужасный конец, чем ужас без конца»?.. – судить не возьмусь, повторю, ввиду нехватки данных. Скажу лишь, что по прошествии и этого кризиса, когда наша планета получит какую-то передышку от людского обжорства, никуда не денется главная проблема: отсутствие великой цели, настоящего развития, бескрайних просторов, которых человек жаждет по самой своей природе… Поэтому единственный пока способ снять напряжение – снизить потребление так, чтобы большинство людей не догадались о том, что им в смягченном виде предстоит пройти то, что столетие назад в неумелых руках превратилось в цепь ужасов. Конечно, ни одно из официальных лиц не решится сказать об этом вслух, но сознавать это надо. И не надо паниковать. Пройдем мы этот кризис, прижмемся, станем поменьше жрать, перестанем покупать бессмысленное барахло, в отпуск поедем на огород вместо Турции с Черногорией… А о великой цели, о прорыве для человечества думать надо, этой сверхзадачи не отменит никто.
Источник:/colonelcassad.livejournal.com