Людмила Латышева. Одесса, 1941-1944 гг, время в оккупации. Долгие 907 дней…
ВЕЧНАЯ ПАМЯТЬ
Илья Эринбург во время Отечественной войны написал страстный памфлет «Убей его!». Наверное, это с точки зрения пацифизма, христианской религии, морали людей, живущих сейчас, спустя шестьдесят лет, в трудное, к сожалению, но все-таки мирное время, грешно, аморально. Но для тех, кто был участником и современником самой страшной из войн, когда-либо переживаемых человечеством, унесшей десятки миллионов жизней не только воинов на поле брани, но и ни в чем неповинных мирных жителей, стариков, детей, изощренно истребляемых фашистскими палачами, этот призыв звучал естественно. Он выражал всю глубину чувств каждого советского человека, жгучую ненависть к врагу, принесшему нашему народу неизъяснимые муки, горе, страдания.
Мне было тогда лет 10-12. Я не помню слов. Я помню и до сих пор ощущаю их воздействие, их страсть, боль, ненависть. Может, не так остро, как тогда, но эти чувства возникают всякий раз, когда прикасаешься к теме Великой Отечественной войны в своих воспоминаниях, в беседах с ее участниками, читая специальную и мемуарную литературу, листая подшивки газет военных лет (интересуюсь этим, в том числе и в силу профессии).
На этот раз просмотреть газеты прифронтовой Одессы меня побудила найденная в личном архиве отца-журналиста и.о. ответственного редактора «Большевистского знамени» П.Е.Мельниченко написанная его рукой записка. В ней несколько раз в тексте и на полях встречается слово «Найти!». Найти учительницу школы №98 Ильичевского или Ленинского района.
10 апреля 1944 года в редакцию газеты «Большевистское знамя» прибежала учительница и попросила сфотографировать надписи на стенах классов и коридоров школы №98, бывшей во время оккупации застенком гестапо. Еще шли уличные бои, а учителя собрались в школе, чтобы очистить ее, побелить и приготовить к приходу учеников, буквально на следующий день после освобождения. «Мы начали штукатурить стены, — сказала учительница, — но увидели надписи на стене: «Здесь умирал танкист из Москвы», «Я из Николаева…». Как быть с этими историческими записями?».
Записи отца лаконичны, пунктирны: «не было возможности (сфотографировать. — Л.Л.), вокруг бой, запишите (видимо, тексты на стенах. — Л.Л.). Она записала. Послал журналиста… Мы готовили первый номер газеты». Фамилию учительницы не спросили, не записали. Поэтому в записях отца пометки «Найти эту благородную патриотку — учительницу школы рабочего района». Поскольку этот документ я увидела через шестьдесят лет, решила, что искать учительницу теперь, по-видимому, бесполезно. (А может, и нет. Возможно, юные следопыты — учащиеся 98 школы уже восстановили в истории школы события и участников тех дней), а вот какую-нибудь информацию о школе надеялась найти в тогдашних газетах. Ведь послал же журналиста в школу отец.
Заметка В.Тымчишина называлась «Стон из застенка» («Большевистское знамя», №4, 30 апреля 1944 г.). В ней рассказывалось, как «почти каждый день в слободскую школу №98 пригоняли измученных, усталых людей. Теперь нам пришлось побывать в этой школе. Стены классов и коридоров усеяны надписями. Евг. Дан. Ефремов из Николаева 11.03.1944 г. (незадолго до освобождения. — Л.Л.) оставил такую надпись: «Здравствуй, Одесса! Скоро, очевидно, придется с тобой распрощаться». На стенах часто встречаются надписи: «Прощай, Родина», «Прощай, жизнь».
Но несмотря на голод, издевательства, беспрерывные этапы, заключенные твердо верили в победу, ждали своего освобождения. Вот нарисовано северное побережье Черного моря, стрелы советского наступления из Криворого Рога и Крыма сходятся в Одессе, над рисунком надпись: «Вперед — на Запад».
Теперь Одесса свободна. Вокруг школы еще остались глубокие рвы и ряды колючей проволоки. Многих узников уже освободила Красная Армия, но многие еще бредут под конвоем по далеким дорогам Румынии и Польши на каторгу в ненавистную Германию. Час их избавления близок».
В этой же газете опубликован государственный акт, составленный гражданами села Богдановка Доманевского района Одесской области вместе с представителями воинской части, первой вошедшей в село, превращенное палачами в кладбище. В акте указывается, что за период с 22 декабря 1941 года по 15 января 1942 года немецкие оккупанты учинили массовый расстрел мирного населения, согнанного из Одесской области и Молдавской Республики в лагерь при совхозе Богдановка — всего около 54 тысяч человек. Из них «были расстреляны в яме около соснового леса совхоза Богдановка 44 тыс. человек. Сожжены живыми в трех корпусах свинарника в каждом по тысяче человек, отказавшихся выходить на расстрел. Ежедневно умирали от голода и холода находившиеся под открытым небом 500-700 человек. Трупы расстрелянных и умерших граждан сжигали на костре, в костер немцы бросали живых детей».
В акте перечислены некоторые фамилии замученных в лагере людей. Названы и имена их палачей, руководивших расстрелом и исполнявших его, — немцев и полицаев.
Спазмы сжимают горло, сердце жжет и щемит, когда читаешь эти документы. Как будто нет прошлого. Вот корреспонденция «Не забудем, не простим!». Здесь описано еще одно страшное злодеяние. Детей везли из-за Буга в холодных, разбитых вагонах, без еды, без воды. Оторванных от родных, маленьких, перепуганных, несчастных детей из Кривого Рога, Кировограда, Николаева, Первомайска и многих других городов Украины. Везли их очень долго. В Одессу прибыли в конце февраля 1944 года на станцию Вторая Застава. И здесь в закрытых вагонах их держали еще неделю. Протягивая сквозь решетки свои маленькие худые ручки, они просили кушать. И люди несли им хлеб и горячую еду, но передать детям не могли — их отгоняли прикладами и выстрелами немецкие патрули.
Как-то мартовским утром 1944 года из лагеря была отправлена группа военнопленных для разгрузки вагонов на Второй Заставе. Возле одного из вагонов, загнанных в тупик, стояла крытая грузовая машина. Открыв двери вагона, люди со страхом отпрянули назад. Вагон был наполнен трупами детей в возрасте от 7 до 14 лет. Стиснув зубы, сдерживая слезы, военнопленные бережно вынимали трупики из вагона и складывали их в машину.
Один из военнопленных — Алексей Захарченко из Кировограда по одежде узнал среди мертвых свою дочь. Горе и отчаяние охватило его. «Товарищи, приостановив работу, молча стояли возле него. Больно было. Большая боль. Боль, переходящая в ненависть».
Подобные заметки публикуются почти в каждом номере. В первомайском номере заметка «Мести, мести немецким инквизиторам» рассказывается, что в ночь на 10 апреля гитлеровцы согнали в подвал дома №84 по улице Островидова мирных жителей и сожгли их живыми. Утром одесситы опознавали своих родных и близких, тела увозили домой, 17 неопознанных трупов похоронены в братской могиле.
6 мая 1944 года небольшие публикации «Следы кровавого зверя», «Этого не знала еще история». О злодеяниях фашистов в Голованевском районе, где за время оккупации были уничтожены свыше тысячи человек. В 1941 году было расстреляно и замучено 908 стариков, женщин, детей.
В февральские дни 1942 года немецкие палачи загнали в ледник райпотребсоюза 68 человек и всех расстреляли. Жертвами палачей стали и 37 детишек 8-14 лет из липовецкого детдома, не успевшего эвакуироваться, которых гитлеровские бандиты безжалостно расстреляли. В заметках названы имена немецких приспешников — полицейских палачей. Женщин и детей хватали в домах, на улицах. Их гнали по Ново-Аркадийской дороге, отстающих расстреливали по пути. Расстреляли всех у штольни каменоломни (глубиной 18 метров).
Люстдорфская дорога. Печально известные артиллерийские склады.
Сюда днем 17 октября 1941 года (на следующий день после оккупации Одессы) пригнали четыре партии одесситов по 2500-3000 каждая. Как скот загнали мирных жителей в помещение, двери закрыли снаружи на замки, разобрали крышу, облили бензином и подожгли. Так было сожжено 11 тысяч женщин, стариков, детей. Читать это невозможно — останавливается сердце от невыносимой боли.
12 мая 1944 года, статья «Похороны 75 замученных». На Ближних Мельницах среди молодых посадок питомника обнаружены три ямы с 75 расстрелянными. Названы имена, домашние адреса многих из них. «Братья Кузнецовы — студенты, а вместе с ними ещё 14 человек были забраны фашистами из дома №7 по Коблевской. Владимир Петраш, Николай Мазуркевич схвачены на хлебозаводе» и т.д и т.п. Погибшие — в большинстве своем юноши от 16 до 25 лет…
Вот передовая статья «Ироды», написанная П.Мельниченко. В ней боль, гнев и ненависть. «За 150 лет своего существования (в 1944 году Одессе исполнилось 150 лет. — Л.Л.), — писалось в статье, — Одесса не раз испытывала много горя и невзгод от иностранного нападения и стихийного бедствия. Но даже памятная чума 1812-1814 гг. и библейский царь Ирод, истреблявший младенцев, меркнут перед коричневой фашистской чумой и зверствами захватчиков. Кровь стынет в жилах, когда читаешь скупые протокольные слова государственного документа. Невозможно забыть наполненные трупами рвы у соснового леса и силосные ямы совхоза Богдановка, злодеяния фашистских палачей в Мостовском и Березовском районах Одесской области, сотни обугленных трупов во дворе бывшей префектуры — кровавые следы панического бегства оккупантов из Одессы в ночь на 10 апреля.
Мы, наши дети и внуки, будем помнить дату массового истребления населения фашистскими извергами — 23 октября 1941 года. Страшен, тяжел и огромен счет преступлений румыно-немецкой орды в Одессе.
Наша задача — приложить все силы, чтобы приблизить час расплаты, приблизить светлый день победы над ненавистным врагом. С каждым днем будем увеличивать помощь Красной Армии — освободительнице»…
Наши отцы и деды клялись вечно помнить погибших. Будем же верны их клятве. Память не должна рождать ненависть, она должна предупреждать от ошибок, учить подвигу, патриотизму, учить беречь вечные ценности, учить радоваться жизни, делать ее прекрасной.