НЕМНОЖКО НОСТАЛЬГИИ. Александр Бирштейн. Свадьба.

17.08.201817.08.2018 Игорь Бродяга 0 Комментариев

Ностальгия…. Таких свадьб уже давно нет и не будет. А жаль.

Игорь Немодрук (Бродяга)

Свадьба. Наутро по двору, держась за четыре угла, носили простыню с большим кровавым пятном. Прачка Катя, мама молодой, ликовала. К ней присоединились соседи. Потихоньку ликование охватило весь двор. Снова начали наливать. Откуда взялось вино, непонятно. Вроде, вчера «уговорили» все. В общем, свадьба продолжилась. Вчера часа в четыре дня молодые с друзьями, родителями и свидетелями на четырех «Победах» поехали в ЗАГС, а во дворе закипела работа. Из квартир сносили столы, стулья, табуретки и скамейки, а также толстые оструганные доски. Ожидалось около ста гостей, и всем надо где-то сидеть и что-то иметь перед собой на столе. Женщины, ответственные за готовку, или, как говорят у нас, за стол, блестели лицами на галерее второго этажа, где на ящиках от индийского чая установили штук пятнадцать примусов. Примусы шипели и слегка завывали. Но их заглушали голоса женщин, командующих, бурчащих, советующих. По просьбе и личном поручительстве мадам Гоменбашен, грузчик мясокомбината Сема Накойхер с улицы Жуковского, ну, вы его знаете, совершил пять ходок именно сюда. А ведь Сема меньше полпуда за раз не воровал! Ой, да что говорить, если в соседних дворах жили зам. Главного бухгалтера Привоза и ветврач с Нового! Скрипели серебристые мясорубки, деловито перемалывая мясо, лук, хлеб и сырую картошку на котлеты. Три женщины, засучив рукава, лепили котлеты, обваливали в муке и складывали на доске. Тетя Ида, главный котлетмахер, признанная даже на Фонтане, работала многостаночно. Верней, многопримусно. И успевала, хотя ее сковородки и казаны шипели вместе с пятью примусами. На сковородках жарились просто котлеты, а в казанах, в пузырящемся постном масле плавали котлетные же шары, начиненные тоже маслом, но коровьим. Куриные шеи, бережно заготовленные мадам Гоменбашен, разинули пасти для фарша. Отваренные в бульоне потроха, попав в руки мадам, казалось, самошинковались, причем, ювелирно. Золотился жареный лук. Скрытно от всех подбирались специи. Мамалыга и жареная манка тоже готовились стать фаршем. Кто, что любит… Небольшой таз был заполнен шкварками. Шкварки слегка урчали, хвастаясь предназначением. На огромной со стол величиной разделочной доске секачками рубили селедку с яблоками без шкурок, хлебом и луком. Какой Одесский стол без форшмака? Даже смешно. Рядом в тазу поливали кипятком красные, как закат перед ветром, степные помидоры. Так легче снимать с них шкурки. Помидоры предназначались в икру из синеньких и кабачков. Икру тоже станут рубить секачками, но деревянными. Ударницы всяческого труда баба Бася и баба Дуся числили картошку. Примерно на батальон. Картошки нужно много: и на жаркое, и на пюре со шкварками и жареным луком, и на винегрет. С дальнего угла галереи доносился и вызывал досаду чад. Там шмалили птицу. Мужчины работали над бессарабским вином, бочка которого еще вчера была куплена у молдаван на Конной, что возле Нового базара. Вино из бочки добывали ведрами и через жестяные лейки наливали в трехлитровые бутылки – четверти. Самогон уговорились поднести к самому началу торжества, иначе начнется дегустация и… пиши пропало. К воротам подъехала машина «Хлеб» и грузчики Юра и Леня стали споро затаскивать лотки со свежим хлебом во двор. Сто буханок – это же не шутка! Круги брынзы, слегка слезясь, громоздились и радовали. Кольца колбасы, блестящей, как голенища хромачей участкового Гриши, благоухали чесноком. Прыщавые огурцы заигрывали с помидорами. Перцы, редис, зелень, зелень, зелень… А соленья! Яблоки моченные в капусте, сама капуста, моченая вместе с клюквой и хреном, помидорки зеленые, помидорки розовые! Все одинаковые, как разноцветные шарики для модного пинг-понга. Синенькие, фаршированные айвой и зеленью! А перцы? Острые, длинные перцы дяди Ашота, от которых так хочется пить, чтоб погасить пожар во рту. А выпив, снова хочется закусить этими перцами! Рыба… Где рыба? Неужели не будет рыбы? Слушайте, а вы совсем плохие, если имеете задавать такие вопросы. Какая Одесская свадьба обойдется без рыбы? Даже смешно! Так что, угомоните ваши голоса, граждане! Присмотритесь, даже, скорей, принюхайтесь и поймете, что жарится в постном масле серебристо-синяя с полосатой спинкой скумбрия, поливается специальным соусом из растопленного масла, муки и яиц отварной судак, а отдельно в квартире за запертой дверью фаршируют четырех метровых карпов. В зубах у рыбин ломтики лимона, а головы украшены плюмажами из искусственных цветов. А сладкое? Не волнуйтесь! На огромных жестяных листах пекутся коржи для наполеона. Над вываркой с кремом ведут воздушные бои мухи с пчелами… Короче, все будет. На столы, составленные буквой П, вместо скатертей – не напасешься! – кладут простыни. Еще одну простыню, ее постелют молодым, пока, вывесили на веревке. Мелочь пузатая – детвора – гоняет по двору, изредка и рассеянно получая подзатыльники от взрослых. Не до них. — Едут! – доносится с улицы. Впереди молодых специально обученные люди разбрасывают цветы и медную мелочь. В ответ молодых посыпают рисом Ребятня ползает по земле, подбирает монетки. В общем, полное переключение от игр к стяжательству. Оркестр, состоящий из двух баянов, гитары, скрипки и барабана играет марш Мендельсона. Ну, как по нотам! Места за столом занимают как бы произвольно, но осознанно. Тут много нюансов: по родству, по чину, по дружбе, по подаркам. Не сядет же, например, участковый Гриша рядом с вором-майданником Филей. Соседи по двору подарков не дарили. Несколько дней назад по квартирам прошлась дворничиха Вера со списком. Давали, кто, сколько может. Мадам Гоменбашен выложила целых десять рублей и теперь гадает, проживет ли до пенсии на оставшуюся трешку. Но потом начинает думать, что с такой свадьбы будет богатый шолахмунес и успокаивается. Молодых – Олю, дочку тети Кати и Лёню – усадили во главе стола. Оле только исполнилось девятнадцать. Она испуганно смотрит на двадцативосьмилетнего Леню. — Стерпится-слюбится… — думает тетя Катя и не очень жалеет дочку. Леня – завидная партия. Родители Лени – люди уважаемые и зажиточные. Папа – дядя Вася – трудится рубщиком мяса! Правда, на Староконном рынке, но, все-таки… А у мамы под началом будка с газированной водой на Серова. Сам Леня работает водопроводчиком в жилконторе. С живой копейкой человек! На невесту он смотрит с обожанием. Бывает же так: пришел чинить кран, глянул, и… через несколько дней явилась к тете Кате главная сваха баба Марина сватать Олю. Катя, узнав от кого сватовство, и Олю не очень-то спрашивала. А свадьба, пока я все это рассказывал, набрала обороты. Периодически кто-то кривит выразительно губы, отстраняет вилку с куском ото рта и орет: — Горько! Молодые устало поднимаются и, в который раз целуются. Впрочем, Оле это начинает нравиться. Гости подымаются из-за стола, скапливаются кучками по интересам, общаются, опять присаживаются к столу. Скоро-скоро Леня уведет суженную в спальню. Но подождите! Еще не исполнена до конца обязательная программа. Какая свадьба без драки? И она таки вот! Дерутся сперва равнодушно, как по обязанности, но постепенно увлекаются. Участковый Гриша нервно теребит в руках свисток. Рано, еще рано… Пора! И свисток заливается. Дерущиеся мирятся и пьют мировую. Лампочки, висящие над столами, давно льют сверху желтый, усталый свет. Леня уводит Олю. Их напутствуют. Следом исчезают родители. Подслушивать. Угомонились даже кошки с собаками, шумно отмечавшие урожай. Столы не разбирают до завтра. Женщины делят и растаскивают оставшуюся еду. Их право. В комнате, отведенной молодым, погас свет…