Андреас-Алекс Кальтенберг. Сакралицид, инфантильность и похитители новогодних праздников
О чём же ещё поговорить в праздничные дни, как не о праздниках?
Ведь праздник — это ярко, это праздно, это радостно, это совместно.
Но не для всех. Не всем радостно, когда другие радуются. Не всем ярко, когда другим ярко. Не всех радует совместность, особенно когда это совместность других людей.
Вот об этом, а также при чём тут фашизм как идеология, и можно поговорить. Даже несмотря на праздничность. Ведь праздники уходят и приходят, а наша жизнь продолжается. Или не уходят?
Скучное отвлечение, или Немного о теории
Сначала нужно договориться о словах, тем самым избавив нас от половины недоразумений, как и призывал Декарт.
Человеческие сообщества никогда не существуют просто потому, что люди о чём-то договорились. Слишком это большой труд — договариваться и передоговариваться вновь и вновь. Поэтому всегда есть что-то, о чём не нужно договариваться, что-то очевидное и само собой разумеющееся, что-то общепринятое и общепонятное, что-то фундаментальное и безусловное. И самое главное, чтобы это «что-то» не нужно было обосновывать и даже озвучивать. Ведь, озвучивая, ты превращаешь это «что-то» в повод для того, чтобы засомневаться и обсудить.
Волга впадает в Каспийское море. Лошади жуют овёс и сено. Земля вращается вокруг Солнца. Мы дышим воздухом. Зачем всё это проговаривать, если и так всё понятно?
Для больших масс людей это особенно важно. Ведь потеря времени даже одним человеком на осмысление и переосмысление — это уже проблема. В случае же больших масс людей исчезает сам фундамент того, чтобы люди что-то совместно делали. На место совместного действия приходит балаган болтовни и ссор по поводу и без оного.
Вот почему любая власть пытается создать и установить это «что-то». В виде праздников, в виде господствующей идеологии, в виде общепринятого образа мыслей, в виде типичных образов в кино или книгах.
Вот почему любая общественная подвижка в сторону сопровождается существенными изменениями в порядке символов и образов. А серьёзная подвижка — серьёзными изменениями, вплоть до изменения календаря, набора героев, переписывания истории, определения добра и зла, хорошего и плохого, красивого и уродливого.
Это не позитивно и не негативно. Это объективно.
Но такой акт творения нового мира требует колоссальной общественной энергии, большого количества усилий и совместного человеческого творчества. Последний, пожалуй, раз, когда на наших просторах мы видели такую вспышку культурных сверхновых, был век назад, когда за считанные годы (максимум четверть века) была сотворена новая культурная и общественная вселенная — советская общность.
Хорошо или плохо — это другой вопрос, однако отрицать этот факт бессмысленно. Советская мифология, символика, нормы жизни, образ мышления, ценности и правила, героика и эпос, визуалистика и аудиалистика — всё это было заложено в 1920–1940-х годах. На базе, конечно же, мощного дореволюционного фундамента, однако тут уж куда деваться: из ничего вообще ничего не бывает. Смешно и глупо упрекать большевиков, что они воспользовались тем, что есть, и не желали себе другого. А, впрочем, даже если бы и желали, что бы поменялось?
«Наши мёртвые нас не оставят в беде…»
Это не значит, что этой четвертью века всё и ограничилось. Культура советского времени вообще отличается динамичностью и гибкостью, в ней нашлось место Александрову и Рязанову, Эйзенштейну и Гайдаю, Роу и Данелии — и ведь это только в кинематографе.
Перечислять бессмысленно — важнее другое: они не просто создавали поводы для развлечений, они создавали целостную культурную вселенную.
И это им удалось. Долгое время немыслимым было празднование Нового года без «Морозко» и «Иронии судьбы», «Чародеев» и «Новогодних приключений Маши и Вити», «Карнавальной ночи» и «Двенадцати месяцев», «Джентльменов удачи» и «Старого Нового года». И десятков детских мультфильмов.
И сотен неосмысливаемых, но таких важных мелочей вроде классического Деда Мороза с бородой из ваты под ёлочкой, бенгальских огней, дождиков, кремлёвских курантов, гирлянд, открыток, мандаринов, «шубы» и оливье, «Голубого огонька» и «заказных шпрот», «ёлок» и, в конце концов, знаменитой фразы «Это — на Новый год!»
И сильнейшим сигналом тревоги для всех жителей этой вселенной стали выстрелы, которые начали раздаваться примерно четверть века тому по этим часовым, стоящим на посту охраны.
Сначала, конечно, эти выстрелы были «скучными и незанимательными» и подавались под новогодним соусом экзотики, разнообразия и оригинальности. В самом деле, что плохого посмотреть вместо «Морозко» «Одного дома»? Что плохого отказаться от «Иронии судьбы», ведь она уже всем приелась? Зачем эти совковые традиции роскошного стола в рафинированном мире экологической ответственности, веганства, фитнеса?
А ведь дело было куда глубже.
Сообщение «ценных мнений» об «отсталости» и «старьёвщическости» «совковых праздников» — это прежде всего усилия по демонтажу народа, как афористично выразился Сергей Кара-Мурза. Ничем не отличающиеся от усилий бандеровских убийц под Белой Церковью или в селе Боратин неподалёку от Золочева.
Только кровавые подонки убивали носителей другой культуры, другой идентичности, другого мышления, а современные улыбчивые культуртрегеры выбивают их из своей культуры, превращая в обездушенные, лишённых своего прошлого и своего будущего бродячие тела. Тела, предназначенные только потреблять, что им укажут и прикажут, и ни в коем случае не ставить неудобные вопросы. Тела, у которых нет «наших павших» и нету «часовых памяти». Да и памяти-то нету.
В каком смысле хата с краю?
В этих процессах Украина оказалась на самом переднем крае. Её хата с краю оказалась первой, принявшей удар врага, — в этом истинный, глубинный смысл этой поговорки. И даже если в этом факте нет собственно героизма самой Украины, то объективно обстоятельства именно так и сложились.
И не стоит здесь злорадствовать или показывать пальцем. Все человеческие сообщества растут и развиваются по одним и тем же законам, и демонтировать каждое из них можно точно так же, как и любое другое. И если бы белгородцам или курянам чуть-чуть исторически не повезло, они бы сейчас ничем не отличались от сумчан или черниговчан.
Украинская драма в том, что Украина оказалась наедине с самой собой, причём той и такой самой собой, (с) которой она никогда не хотела бы быть. Иначе говоря, прямой и полной наследницей УССР. И в праздниках это проявилось в полной мере.
Иначе чем можно объяснить ту историческую шизофрению, или, как написал покойный Г. Сысоев, фашизофрению, с которой на территории современной Украины празднуются (или, может, стоило поставить кавычки?) новогодние праздники?
Как очень верно подметил в одной из недавних статей Александр Зубченко, советские и российские мелодии и композиции не звучат, а украинского нету. Знаете ли, собственного культурного слоя не хватает. Вот и звучат вечные и навязчивые «хэппи нью йиэр», «джингл беллз» и кокакольное «святонаблыжаеться» из всех колонок во всех магазинах. А то и простой бессмысленный «тумц-тумц-тумц», симулирующий радость и счастье новогоднего праздника.
Вот такое бегство от самого себя. У себя по домам люди слушают и смотрят всё то же самое ― засмотренное и заслушанное до дыр, а вот на публике праздник тотально и тоталитарно «европеизирован» и «атлантизирован».
Ведь ничего сопоставимого по культурной значимости с той же «Иронией судьбы» не было создано. Что не мешает в социальных сетях год за годом разворачивать битвы эпических масштабов на небанальные темы «Почему “Ирония судьбы” — это плохой фильм?»
Топ-блогеры вроде недорогих по расценкам Максима Мировича или Игоря Бигдана уже на съедение третьего десятка собак заходят на этой и схожей тематиках. Мини-блогеры вроде безымянных и малоимянных персонажей в соцсетях объявляют друг другу джихады и крестовые походы только за выражение симпатии или положительного отношения к этому или другим советским фильмам.
А драма в том, что «дом, разделившийся в себе», разрушается прямо на глазах. Отказ от священного для отцов не порождает автоматически священного для сыновей и дочерей и точно так же не делает священным то, что было священным для отцов других сыновей. Невозможно просто разобрать по кирпичикам и перевезти на другой континент собор или мечеть.
Превращение трещин в пропасти
И такие трещины в обществе расширяются и разрастаются. Они становятся всё более разветвлёнными и широкими.
Под прикрытием риторики плюрализма, европеизации, модернизации, «возвращения Украины в европейское лоно» разрушается сложнейшая сеть идей, образов, стереотипов, ритуалов, способов поведения и поздравления.
Всё это сопровождается конвульсиями убиваемой культуры.
Недавнее новогоднее поздравление, в котором Виталий Кличко, в частности, то ли летит на «украинском Санта-Клаусе», то ли пародирует культовую сцену из «Титаника», ― что может быть более болезненным примером того, как глубоко похороненные культурные образцы пробиваются наружу в совершенно изуродованном виде? Ведь под поверхностью этого поздравления с «гамэрыканськым» баскетболом и хипстерской велопрогулкой по мосту на самом деле находится глубинный слой тоски по высокому, священному и святому. По тому, перед чем и перед кем не стыдно отчитаться за сделанное в течение не то что года и даже не то что пятилетки — всей жизни. И неважно, что вместо гоголевского чёрта — «украинский Санта-Клаус», важно, что даже Виталию Владимировичу при всей упрощённости его мышления нужен кто-то вышний.
Или постоянно пульсирующая драка (которая к новогодним праздникам только обостряется) по поводу «7.01 vs. 25.12» — что это, как не трагический перенос религиозного (и даже ритуально-религиозного) в политическое? Ведь здесь юлианский календарь превращается в символ «совка» и «отсталости», «московщины» и «азиатчины», противопоставленный «всему миру, который с нами». Неуклюжее и профанное обсуждение ещё вчера такими секуляризованными и рационально мыслящими людьми высоких богословских вопросов — что может быть смешнее и печальнее одновременно? Разве что параллельные упоминания, что «а вот у лапотного соседа сплошные разговоры о духовности и церковное мракобесие».
Да и вообще, постоянные попытки сместить акцент с Нового года (праздника совершенно светского и модерного, праздника ХХ века) на Рождество (с его религиозной архаикой, с его специфичными смыслами и символами) — ведь это тоже акт выстрела в собственное прошлое, воплощённое в труде тысяч и миллионов предков. Которые, как тот Богдан Хмельницкий, «сделали не тот цивилизационный выбор».
Даже безобидные вопросы гастрономического вкуса превращаются в поля сражений. Под сурдинку «пропаганды здорового образа жизни», «отказа от совковой нищеты» (как, а вы не знали, что оливье и винегрет, шампанское и холодец, мандарины и конфеты на Новый год — это признаки нищеты жизни наших родителей?) на самом деле осуществляется демонтаж и разрушение самого праздника, а значит, и человеческой общности, единства, взаимопонимания, основанных на этом празднике, на ритуалах вокруг этих праздников. В конечном итоге — демонтаж человеческого.
Ведь как иначе можно назвать коротенький «праздничный» видеоролик, созданный одним украинским «мытцем», который аристократичнейшим и сверхчеловечнейшим образом сопоставляет себя, такого цивилизованного и сертифицированного, с небритым «российским быдлом»? Лаконичная видеоисповедь львовского микрофашиста, который прямым текстом объявил, что он: а) не просто другой по сравнению с россиянами, но б) определённо и безусловно выше этих «неполноценных алкашей», что в) проявляется в том, что он и праздники справляет по другому календарю, поэтому г) пусть все, кто не соответствуют его фанаберической элегантности, валят из страны, причём д) желательно, чтобы по их собственному желанию.
И если пункт А сам по себе ещё не страшен, если пункт В непосредственно проистекает из него, то пункты Б и Г — это уже типичные артефакты фашистского мышления, а пункт Д — их лицемерное прикрытие риторикой «демократичности», «свободного выбора» и «национальной безопасности».
И ведь люди на территории Украины это интуитивно чувствуют. Рейтинги просмотров и количество запросов в интернете для советских фильмов (и не только их — даже их слабеньких заменителей в виде нынешнего российского кино) об этом свидетельствуют. Количество самопальных салютов, звучащих на улицах украинских городов между 23:00 и 23:15 по местному времени, — тоже.
Вот так и происходит тихая гражданская война на молекулярном уровне. Без отмобилизованных войск, без поднятий флагов, без взятий городов: простыми расфрендами в соцсетях, простыми расхождениями в праздниках, простыми мыслями о хороших или плохих фильмах, простыми различиями в наполнении праздничных столов.
А жертвами этих войн оказываются мультгерои нашего детства в самом очевидном варианте. А также, выражаясь словами Юлии Друниной, «детство новое», которое «поёт» совершенно другие песни. Песни, в которых это «детство новое» никогда не будет хозяином, оно всегда будет гостем в чужой культуре. Всегда будет наймитом. Всегда будет гастарбайтером. Всегда будет маргиналом.
Тот, кто не желает кормить своих мультгероев, будет кормить чужих.
Тот, кто допустил убийство своего священного (то есть сакралицид), будет вечным просителем и вечным должником чужого священного.
Тот, кто питает своих детей чужими смыслами и образами, питает не своих детей.
Порожнее и пороговое
Ведь это не просто Надя Шевелёва и Женя Лукашин в пятьсотый раз на экране встретились. И это не просто Морозко наказал самоуверенность и наглость Марфушеньки-душеньки. И не просто Маша и Витя сообразительностью и детской непосредственностью победили Кащея с его союзниками.
Это наполнение праздника, а значит, и наполнение того общества, которое этим праздником создаётся и заново воссоздаётся каждый год.
Наполнение моралью и правилами, наполнение образами и историей, наполнение знаками и символами, наполнение эмоциями и чувствами.
Вопреки собственной этимологии (а «праздник» восходит не просто к «праздно», он восходит к старославянскому «порожнее», то есть «пустое»), он пуст лишь на вульгарный взгляд простого обывателя. На самом деле праздник — это ещё и порог между тем миром и этим, «вчера» и «завтра» (может быть, даже можно проследить этимологическую связь между «п-разд-ным» и «по-рог-овым», но автор этого не будет делать). Порог, переступить через который дано далеко не каждому. Порог, на высоту которого надо подняться, чтобы с этой высоты обозреть своё прошлое и будущее.
А на территории Украины праздники выхолащиваются и опустошаются. Именно потому, что в них на данный момент нету другого наполнения, чем то, которое кардинально оппозиционно и неприемлемо для нынешней Украины. Именно потому, что ничего за тридцать лет своего существования Украина не предложила для праздника Нового года — в музыке, кинематографе, символах, образах, вещах, ритуалах, вариантах празднования.
Вот и празднуется праздно пустой праздник Нового года, превращённый в социальных сетях в бессмысленный флешмоб самоотчётов (на самом деле — надменного хвастовства и чванного эксгибиционизма). Пустой праздник оторванных друг от друга, а потому глубоко травмированных людей. Несчастных злых детей, которые убили своего отца, отказавшись от своего прошлого, и не сумели построить ничего своего и ничего нового.
Вот и носятся эти злые, капризные, гоноровитые дети по холодным пространствам интернета и реальности, запрещая другим людям праздновать так, как тем хочется, убивая героев своего детства и детства своих родителей, разрушая гранитные монументы и нерукотворные памятники.
Ведь снос гранитного монумента на городской площади беснующейся толпой ничем не отличается от массового оплёвывания в соцсетях нерукотворного памятника (неважно, фильма или книги, образа героя или мелодии песни). Для общества последствия те же. Общество как общее просто исчезает и растворяется в кислотном растворе высокомерных «Эго».
Спесивая напыщенность проповедников «отказа от совка» и «свободы от тоталитарного прошлого» здесь становится ядом для общества, которое превращается во множество закрытых гетто. На Украине сейчас завершается именно этот процесс. В соцсетях — множество «мыльных пузырей», практически никак не контактирующих друг с другом; в городских пространствах — множество «городских гетто», даже не догадывающихся о существовании друг друга и считающих лишь самое себя истинным носителем истинного знания; в медиа — множество «экологических ниш», никак друг с другом не пересекающихся.
И даже это было бы само по себе не приговором, если бы не господствующая на Украине культура инфантильного эгоцентризма. Культура, в которой нормой считается предписывать другим людям, кому и как праздновать; кому и как поклоняться, кого и почему считать героями.
«Всё будет Украина». Чем это грозит?
И эти процессы демонтажа лишь разворачиваются вширь и вглубь. Да и откуда взяться противоположным процессам при в целом центробежных тенденциях на территории Украины?
Не происходит на Украине создания собственных праздников. Факельцуги первого января (ещё одна, кстати говоря, корявая попытка заслонить в сознании людей Новый год!) в этом смысле очень показательны: они глубоко вторичны, начиная со смыслов и заканчивая формой проведения.
Украина на данный момент способна только арестовать «чужого» Деда Мороза, как на известной картинке, но не способна создать ничего своего. А ирония судьбы в том, что и идея святого Николая, и даже сама картинка (на которой, между прочим, арестовывается не Дед Мороз, а Санта-Клаус, что очевидно из разницы одеяний) также глубоко вторичны и сворованы, в частности, из польских медиа. Показательно, что даже если принять эту картинку за чистую монету, то Дед Мороз арестовывается на ней просто за то, что он Дед Мороз. Полицай ничего не может ему предъявить, кроме того, что он мешает «вести бизнес» «украинскому Санта-Клаусу». Привыкайте, дорогие сторонники Деда Мороза: вас можно арестовать только за то, что вы не являетесь любителями «украинского Санта-Клауса».
Вот в чём трагедия-то происходящего. Историческая смена сама по себе не страшна. В конце концов, предыдущие традиции и праздники тоже были когда-то созданы. Но их уничтожают, ничего не предлагая взамен. Не создавая. Не побеждая в честной конкурентной борьбе, а просто арестовывая, создавая на их месте пустыню и руину.
…В одной летописи довелось мне встретить речевую конструкцию, сводящуюся к тому, что после очередного набега на территорию Руси земли были настолько разорены, что украинами стали ранее процветающие брянские и смоленские земли. Иначе говоря, в те времена далёкие, теперь почти былинные, так обозначались пустынные буферные территории, на которых крайне осложнена цивилизованная жизнь.
Наблюдая за происходящим с праздниками, всё сложнее избавиться от мысли, что «всё будет Украина» — это угроза. И что с праздниками, этим проявлением единого и цельного общества, эта угроза уже осуществилась.
С Новым годом и Рождеством Христовым вас, дорогие друзья! Берегите себя! А для этого берегите свои праздники, своих героев, своё прошлое и своё собственное мышление!