Константин Кеворкян.Псы войны. Что нам делать с нацистской Украиной?
В Украине — эпидемия. Началась она не в 2020-ом, а в 2014-ом. И самое страшное, что она хуже коронавируса, поскольку поражает не легкие, а мозг. Это нацизм. Константин Кеворкян предлагает свой вариант антинацисткой вакцины. Но для начала нужно знать анамнез, то есть истоки и течение заболевания
Депрессивная атмосфера усиливается массовой преступностью среди тех самых солдат — «героев АТО», «светлые образы» которых активно использует милитаристская пропаганда. Буквально перед самым Новым годом, в селе Гребенки Киевской области 33-летний внук до смерти забил 82-летнюю бабушку. Убийцей оказался «воин света», который недавно вернулся из зоны АТО, а причиной убийства то, что старая женщина просила внука устроиться на работу.
Или в Николаевской области — на подъезде к селу Посад-Покровское Белозерского района — очередной «ветеран АТО» попытался захватить автобус и напал с ножом на одного из пассажиров. Подобных примеров можно приводить множество, например, вспомнить про недавние попытки отставных атошников устроить теракты в Киеве.
От посттравматического синдрома страдают не менее 400 тысяч бывших военнослужащих ВСУ и добробатов. Преступления военнослужащих из зоны АТО (или ООС, как ее сейчас называют официально) носят массовый характер: беспорядочная стрельба и захваты различных объектов, массовая наркомания и алкоголизм, участие в неонацистских группировках и создание уголовных банд — всё это закономерное следствие участие солдат в неправедной войне, общего упадка государства и массового психического нездоровья на Украине.
Разумеется, этих обезумевших людей в качестве силового ресурса пытаются взять под свой контроль заинтересованные силы. Так полиция сообщает, что нашумевшее в своё время убийство весьма известной «участницы АТО» Амины Окуевой было осуществлено тремя иными «ветеранами» — Виктором Балацким (позывной «Агат»), Александром Корниевским (позывной «Кулибин») и Иваном Каралюсом с позывным «Шукач» (двое последних служили в добробате «Айдар»).
Как мы помним, украинские СМИ аж надрывались, стараясь узреть в этом явно заказном убийстве «руку Кремля», но оказалось — «патриоты». Как и в случае убийств Олеся Бузины,Павла Шеремета и ещё множества других кровавых расправ.
Привлекают их и для решения чисто политических задач, например, травли верующих канонической церкви. Так 11 марта 2020 года ветераны и воины АТО Винницы опубликовали заявление, в котором пригрозили УПЦ тем, что применят «решительные действия», если священники Церкви не прекратят противостоять захватам храмов со стороны ПЦУ.«Если агенты Кремля, которые, по нашим убеждениям, манипулируют верующими УПЦ (МП) и выполняют на территории спецзадание по расшатыванию покоя в угождение врагу, — угрожали атошники, — мы прибегнем к решительным действиям <…> Хотите, чтобы помогли московским приспешникам в рясах собрать чемоданы и купить билет в «необетованное Нечерноземье»?»
«Возможно, самым явным отходом Украины от стандартной модели европейского либерализма является распространение вооруженных ультраправых фракций, которые аналитики и обычные украинцы считают тайно финансируемыми частными армиями элитного класса олигархов, — обращает внимание своих читателей тот же журнал Harper’s. — Они сражались в окопах под Донецком, а теперь патрулируют улицы города, обеспечивая особое видение порядка с благословения перегруженных и недофинансированных отделений милиции».
И далее американские журналисты уходят в дебри изучения животного мира украинских ультраправых…
Вспоминается, как в 2012 один нардеп от Партии Регионов рассказывал мне насколько симпатичны и вежливы его коллеги из националистического ВО «Свобода». Те самые, которые скоро погнали его мокрыми тряпками из Рады и из власти — потому что должное воспитание они демонстрируют лишь когда не имеют силы, а получив ее — набрасываются бешеной стаей. Возможно и в стае есть некая этика, но это всего лишь инстинкт выживания.
Стая — менее всего «индивидуальность», «демократия», «толерантность» — здесь кто сильный, тот и прав. Они сильны, а будучи вооруженными ещё и чрезвычайно опасны для нормальных людей — убийство их второе имя. А в остальном, да, милейшие люди.
Запад желает забросать Россию трупами украинцев — тех же вчерашних русских — и для многих это единственное применение их нехитрым талантам. Они хотят геноцида, они мечтают о нем и заранее оправдывают.
«Я хочу полной сатисфакции, — заявил на пресс-конференции в Киеве представитель проекта «InformNapalm», «волонтёр» Михаил Макарук, и призывал к новому походу против жителей Донбасса: «Я хочу, чтобы вся «гидота» была наказана: те, кто носил им еду, кто финансировал, кто им стихи писал, славил, те, кто их учил… Всех, кто их лечил. И не надо мне рассказывать о клятве бюрократа-Гиппократа. Они должны быть наказаны как можно жестче!».
Разумеется, оправдывают уже совершенные убийства мирных людей, и не только на Донбассе, но и в Одессе или, скажем, в центре Киева. Так «волонтёр» Юрий Касьянов пишет на своей странице в Facebook о предъявленном Татьяне Черновол обвинении в убийстве сотрудника офиса Партии Регионов в 2014 году: «Если уничтожение офиса партии бандитов и коллаборантов следователи считают преступлением, то это не наши следователи, а агенты Российской Федерации. <…> Погибший вряд ли был коллаборантом. Сочувствие его семье. Но он не должен был быть там, где идёт война с бандитами. К сожалению, на любой войне бывают случайные жертвы».
Иначе говоря, каждый из граждан Украины может стать «случайной жертвой» псов войны и, к сожалению, становятся: в своих домах, на улицах своих городов — застреленные, зарезанные, подорванные, сожжённые… И прибавьте к ним десятки тысяч убитых солдат и мирных жителей по обе стороны фронта. А с 2014 года еще и более трёх тысяч человек «небоевых потерь» в самой украинской армии (неосторожное обращение с оружием, самоубийства, травмы и т.д.).
Украинский портал «Страна.ua» насчитал в открытом реестре судебных решений несколько сотен официальных документов о преступлениях нынешних и бывших военнослужащих ВСУ. Например, в 2020 году капитан одного из подразделений ВСУ получил приговор за расстрел сослуживца.
«Одного солдата офицер расстрелял, причем первоначально хотел расстрелять двоих — просто один из них упал на землю, имитировав смерть. А потом скрылся», — пересказывает «Страна» материалы уголовного дела.
У них в голове идёт безостановочная война со здравым смыслом — даже во время разрекламированных официальной пропагандой «мирных передышек». Важное признание, что ВСУ сознательно не соблюдают «режим тишины» на Донбассе озвучил в эфире интернет-канала UMN украинский военный обозреватель, офицер ВСУ в отставке Дмитрий Лиховий: «6 ноября были убиты двое боевиков оккупационных войск. Одного просто убили, а второй его эвакуировал и этого второго подстрелил украинский снайпер. У нас в это время Зеленский выдавал очередные реляции о 103-м дне тишины так называемой, а боевики в это время жаловались, что украинские снайперы убивают медиков или кого там, эвакуаторов, парамедиков, которые пытаются других убитых саперов эвакуировать».
Так что убить медицинских работников — для них это тоже запросто.
Они убивают украинских граждан внутри страны, они убивают вчерашних сограждан на фронте (сказки про боевых бурятов и чеченцев пусть оставят для фанатов Майдана) и, самое страшное, они хотят убивать дальше. Это хронический психоз, который накладывается на общую ситуацию в стране. В стране, где — как уже было сказано — и так живёт 8 миллионов людей с психическими отклонениями.
Вот и подумаете сами и без обид: кому такое «счастье» в разгар всемирного кризиса нужно?
Ещё раз о денацификации
Когда мы говорим, что на Украине у власти нацисты, наверное, неправильно представлять просто сидящих в президиумах фюрерочков с карикатурными усиками и свастикой во лбу. Политика сложнее карикатуры и денацификация Украины не значит попросту развешать преступников на фонарях. Тем более, похоже, никто этого всерьёз делать не собирается.
За прошедшие десятилетия ультранационализм и неонацизм плотно пропитал украинское общество, опоясал его миллионами незримых и даже неощутимых нитей. Следовательно, чтобы их рассечь необходимо проделать колоссальную работу — и в первую очередь, самому украинскому народу. Если, конечно, общество действительно не хочет пребывать в том умственном состоянии, в котором находится сегодня (что тоже не очевидно).
Тема непростая, поскольку нам придётся разобраться сразу в нескольких сортах отбросов, а это занятие не из приятных. Но всё-таки существует разница между классическим итальянским фашизмом и германским нацизмом, между «бандеровцами» и «мельниковцами», есть разница между западно-украинскими и восточно-украинскими ультраправыми, между «Свободой» и «Азовом».
Скажем, в классическом варианте фашисты это националистическая партия вождистского типа, исповедующая антилиберальные, антикоммунистические воззрения, использующая в работе с массами элементы национальной и социальной солидарности. А в случае с нацистами — к этому добавляется наиважнейшая доктрина «расовой чистоты». Потому в фашистской Италии долгое время не было фанатичного преследования евреев, как это случилось в Германии практически с первых лет существования нацистского Третьего Рейха.
Есть определённые различия и в генезисе ультраправого движения на Украине. Неонацистское движение в промышленных центрах Востока Украины было порождено уничтожением промышленной базы огромного государства и стремительным обнищанием огромной массы людей. Поначалу это была обычная тоталитарная секта молодых неприкаянных жителей городских окраин и игнорируемых девушками студентов-ницшеанцев, и вряд ли могла претендовать на большее, нежели пребывание в маргинесе.
Но когда иностранные и доморощенные политтехнологи обозначали контуры политического устройства возникших на территории СССР государств, можно предположить, что они говорили заказчикам примерно следующее: «У вас изначально существуют очень сильные левые партии, вчерашние коммунисты, они угроза вашему благополучию и вашей пока ещё очень уязвимой частной собственности. Они жаждут реванша, их надо уравновесить и потому для политического равновесия необходимо создать или поощрить ультраправых».И государственные спецслужбы пестовали первые банды нациков, присматривали за ними, в обиду не давали — по кабинетным теориям, они были нужны для социального равновесия. Русскоязычный Харьков стал одним из центров правого движения на пространстве бывшего СССР, и местные неонацисты — в отличие от своих «коллег» на Западной Украине — прежде всего опирались на учение «о чистоте белой расы» и тесно сотрудничали с родственными российскими радикалами.
Я бы взял на себя дерзость сказать, что в движении харьковских ультраправых даже имелся потенциал для своеобразной «интеграции» с Россией — конечно же на их расистских представлениях о целях и задачах такого союза. Но с 1993 года неонацистское движение в РФ начали жестко прессовать (после того, как ультраправые группировки принимали участие в обороне Белого дома). А во-вторых, российское правительство в принципе правильно оценило опасность радикальных расистских доктрин для многонационального сложно организованного государства.
В то же время украинская территория оставалось для подобной публики достаточно безопасной территорией для проведения своих «фестивалей», тусовок и сборищ, которые нередко проходили именно в приграничном Харькове и под контролем украинских силовых ведомств. Этнический фактор в контактах украинских и русских неонацистов играл второстепенную роль, поскольку их объединяла идея «белого интернационала», и эти остаточные связи сохранились до сих пор — например, службе российских ультраправых в рядах добробатов, в частности, того же «Азова».
А для ультраправых Львова и прочих галичанских окрестностей куда важнее был этнический и мовный фактор.
На Западной Украине работа по созданию ультраправых группировок начиналась с опорой на некие этнические «бандеровские традиции», при непосредственной поддержке украинской диаспоры и тесно связанных с ней западных спецслужб. Отряды необандеровцев-русофобов активнейшим образом проявляли себя буквально с первых дней независимости, но идеология животного бандеровского национализма не сгодилась тогда для создания массовой базы движения на русскоязычной восточной и южной Украине.
Там эти процессы шли со значительным опозданием.
Имелась определённая разница между украинским ультранационализмом в его замкнутом «чистом виде» и «белым интернационалом» расистов, и эту разницу старательно пытались сглаживать самопальные идеологи, вроде выпускника харьковского истфака Олега Однороженко. А когда иностранным игрокам потребовалось форсировать процессы политического самостийничества (поскольку центростремительные тенденции на территории бывшего Советского Союза оставались сильны) ультраправых мобилизовали уже по-настоящему серьёзные политические игроки.
Одновременно были вброшены огромные ресурсы на выстраивание целой системы национал-воспитания и национал-восприятия по всей Украине.
Ультранационалистическое движение по всей территории Украины в полную меру развернулось накануне и после победы Оранжевого Майдана: обнаружилось и государственное покровительство, нашлись и необходимые деньги, профессиональные пропагандисты, опытные инструкторы в соответствующих лагерях. А в традиционно русскоязычном Харькове под охраной милиции начались публичные марши «Патриота Украины» (отдельное спасибо тогдашнему губернатору Арсену Авакову).
От пустых мечтаний о «белом интернационале» соратники Андрея Билецкого к потянулись реальным деньгам. Дальнейшее хорошо известно: ударная сила Евромайдана, «чёрные человечки», подавление Русской весны, «Азов», «Нацкорпус» и далее везде…
Теперь ультраправые являются чрезвычайно весомым фактором политической жизни Украины, и с ними приходится считаться даже президентам. Но самое главное, что начиная со времёнЮщенко ксенофобский дискурс прочно закрепился в образовательной сфере, СМИ, социальных сетях и сознании народа. И если речь когда-нибудь и зайдёт о денацификации Украины, то ломать через колено придётся не десять-двадцать тысяч молодчиков, но большую систему, которую поддерживают уже миллионы людей.
Лично я за тотальное подавление наследников нацистов, но политика часто бывает сложнее наших эмоций. Например, в процессе происходящей сегодня феодализации Украины, каждый удельный князек нуждается в своих собственных отрядах, а их просто неоткуда взять, кроме как из числа ультраправых группировок и «добробатов». В конечном итоге, они служат тому, кто платит — и здесь важен процесс деидеологизации этой вооружённой силы.
Так на содержание Геннадия Кернеса в своё время перешли «добробатовцы» из «Восточного корпуса», и с определенной степенью эффективности сдерживали аппетиты аваковского «Азова» (хотя и там междоусобные процессы, конечно, посложнее будут). Или иной пример трансформации — возглавивший силовое подразделение ОПЗЖ бывший «добробатовец» Илья Кива.
Укрощение всех ультраправых через некий аналог «ночи длинных ножей» звучит эффектно, но с каждым годом всё менее вероятно — разве что в формате полномасштабных боевых действий, что на данный момент не рассматривается. Скорее, речь о дефрагментизации движения и приведении его в чувство по российскому образцу — с помощью жесткой государственной политики, деидеологизации и размывания радикальной основы движения.
В конце концов, по мере взросления даже многие российские баркашовцы стали вполне убеждёнными евразийцами. И если с поставившими во главу угла мафиозно-этнический принцип западенскими группировками работа строится на иных основах, то ультраправые из бывшего «белого интернационала» вполне могут конъюнктурно переориентировать свои воззрения в сторону наднациональных, имперских ценностей.
Подчеркиваю: речь идёт не о кровавых убийцах и садистах, а по-настоящему дезориентированных, кого можно попытаться идеологически перехватить. В конце концов, армия максимально дружественной Советскому Союзу ГДР на первом этапе ее существования комплектовалась из бывших военнослужащих вермахта и вчерашней молодежи из гитлерюгенд (просто другой не было), а сегодняшние дисциплинированные китайские коммунисты старшего поколения — это вчерашние разнузданные хунвейбины.
Но откуда на Украине взять волю к государственной политике денацификации? Это, безусловно, вопрос общего банкротства режима, прежде всего, краха экономического (поскольку военный путь, как уже сказано, маловероятен) и его дефрагментации — когда откроется коридор возможностей для реконструкции полностью дискредитировавших себя политических элит.
Следовательно, для России желательная денацификация Украины и продолжающееся торговое сотрудничество с киевским режимом — абсолютно противоположные, взаимоисключающие векторы движения.
Вопрос обшей денацификации Украины (кроме целого комплекса образовательных и информационных мероприятий) это назначение новой властью виноватых за всю предыдущую политику, то есть совершенно конкретных «козлов отпущения». Собственно, Нюрнбергский трибунал, годовщину начала которого мы недавно отмечали, был расплатой немногих за многие преступления.
Народ должен выместить на них лично — как и на их порочных идеях — накопившееся разочарование: дескать, его, народ, коварно обманули (хотя это тоже лукавство). Просто для большинства людей перейти из категории «соучастник» в категорию «жертва» — самый простой путь избежать собственной моральной ответственности.
Бездействие — значит война
Вопрос что «делать с Украиной?» — отнюдь не праздный. Нынешний майданный режим представляет совершенно конкретную опасность для своих соседей и собственного народа. Внутренняя политика постмайданного режима ведёт многомиллионное государство к гуманитарной катастрофе, а внешняя нацелена на провоцирование напряжённости практически со всеми своими соседями, что легко может перерасти в широкомасштабный вооружённый конфликт.
Особо это касается России, поскольку во взаимоотношениях между РФ и Украиной существует проблема Крыма, а возможная аннигиляция русских республик Донбасса приведёт к огромному кризису доверия к правительству внутри самой Российской Федерации. При этом Украина не скрывает своих намерений в перспективе и при поддержке Запада основательно поживиться за счёт России, если та проиграет геополитическое состязание, а внутри российского государства придут к власти силы, нацеленные на примиренческий компромисс с Западом.
В нынешней ситуации варианты действий выбирает Киев (точнее — те, кто за ним стоит). Вариант первый — терпеливо тянуть время, пока что-то не изменится внутри РФ. Хотя поговорка гласит «пока толстый сохнет, худой сдохнет», в украинском случае это не сработает — украинская экономика фактически сдохла, но режим продолжает функционировать — при поддержке Запада, расцвете «заробитчанства» и умелом выживании населения.
И, как показывает практика, ресурс этого терпения отнюдь не исчерпан; а если вдруг исчерпается — местные силовики и неонацисты помогут обуздать народное возмущение или направить его в нужное олигархату русло. Стратегическая задача Украины — переждать, и она к этому готова, несмотря на продолжающееся гниение государства.
И это отнюдь не пребывание в глухой обороне: происходит активное пропагандистское переформатирование населения, идёт натаскивание армии, активное участие в операциях психологической войны против России и выжидание подходящего момента для перехода в атаку.
Иное дело, что в Киеве хватает горячих голов, которые — как в пропагандистских целях, так и вполне серьезно (учитывая опыт Хорватии и Азербайджана) — говорят о немедленном вторжении в ЛДНР. Более того, многие наблюдатели расценивают усиление группировки ВСУ в зоне конфликта именно как прелюдию к подобному вторжению, и некоторые уже представляют себе толпы бегущих врагов — в сторону Днепра или в сторону Волги — в зависимости от симпатий диванного стратега.
Однако речь, скорее всего, может идти о широкомасштабной вооружённой провокации с целью максимально открыто и публично втянуть РФ в боевые действия — ради восстановления нарушенного вторжением ВСУ статус-кво.
Переход в большое российское контрнаступление по широкому фронту (со взятием Киева, освобождения Одессы и Харькова) маловероятен по причине неминуемо жесточайшей реакции Запада. А стрелять в сторону НАТО ракетами ради Украины никто не будет, это очевидно. Следовательно, враждебная Украина на политической карте Европы сохранится вместе со всеми ее метастазами и требованиями контрибуций — «средств, взысканных с Российской Федерации за материальный ущерб вследствие военной агрессии» (как сказано в украинской концепции развития Донбасса).
Вопрос, как нейтрализовать враждебный режим, не решается прямым вторжением, интервенцией, аннексией. Тем более, что невзирая на огромные внутренние проблемы, большинство напичканных антироссийской пропагандой граждан Украины воссоединения не хотят, а поколения, выросшие в единой с Россией стране, неуклонно уходят из жизни. И слепого доверия к обещаниям тех представителей украинской элиты, которые до сих пор говорят об интеграции, у Москвы тоже нет — многие из украинских политиков уже многократно демонстрировали свою вертлявость и беспринципность.
Если нет возможности переформатировать Украину «революцией сверху» или насильственно, то надо искать возможности переформатирования Украины через объективные противоречия внутри самой Украины, и этому процессу надо максимально способствовать, если мы хотим избежать серьёзной войны. А именно в широкомасштабную приграничную затяжную войну хотят превратить донбасский конфликт западные кураторы Киева, которые в подобном конфликте будут активно поддерживать Киев со стороны.
Эскалация конфликта — это тысячи убитых по обе стороны фронта русских людей, сотни тысяч беженцев в пределы РФ, тяжелейшая нагрузка на и без того ослабленную экономику.
Потенциал мирного переформатирования Украины отчасти состоит в украинской децентрализации — объективного процесса дистанцирования регионов от хаотичной и безумной политики официального Киева. Сегодня децентрализация приобретает различные формы — от официально-законодательных (включая делегирование полномочий и финансовых потоков на места) до стихийных. Например, неповиновения медицинским мерам в время пандемии, образование нелегальных органов власти, саботирования на местах дискриминационного языкового законодательства и т.д.
Если считать, что Украина должна быть в будущем либо государством России дружественным, либо нейтрализованным (что, впрочем, не исключает одно другого) необходимо настойчиво добиваться трансформации постмайданного государственного образования на принципах децентрализации.
Главными выгодополучателями унитарной Украины являются управляющий распределением потоков официальный Киев с его тесно связанной с олигархатом столичной бюрократией, квазикультурной элитой и компрадорским «гражданским обществом». Это во-первых. Во-вторых — получающие субсидирование из Центра и активно навязывающие иным регионам свои идейные ценности западные области государства, под видом украинизации нарушающиеся естественные права русскоязычных граждан Украины и вытесняющих их из сферы государственного управления, образования и прочих. В-третьих, отдельные представители централизаторской политики на местах — наместники, неонацисты и идеологическая обслуга, которым перепадают некоторые преференции за поддержку унификации.
Следовательно всё, что может противостоять унификации и содействовать максимальной регионализации — суть естественные союзники, нуждающиеся в поощрении, информационной поддержке, содействию в популяризации их идей на местах. Из потенциально перспективных регионов разумно выделить несколько базовых, имеющих исторически устоявшиеся право на субъектность. Оно характеризуется своей богатой историей, местными влиятельными элитами, собственной языковой средой, доступом к границам государства (или линии разграничения на Донбассе).
К таковым для начала можно отнести Закарпатье, Одессу, Запорожье, Мариуполь, Харьков. Здесь имеются влиятельные региональные игроки, которые хотят большей самостоятельности от Киева, местное население раздражено насильственной украинизацией, их промышленность разорена безумной экономической политикой, а многовековые человеческие, экономические, духовные связи вне унитарного государства ещё продолжают существовать.
Не имея на данном этапе возможности напрямую осуществлять деятельность на этих территориях, тем не менее, российские и оппозиционные СМИ могут доносить до конкретной региональной аудитории идеи децентрализации, обособления от политики унификации и милитаризма, борьбы с национальным угнетением. Ретранслировать смыслы можно и нужно через разнообразные каналы и формы воздействия, рассчитанные на политические, экономические, исторические реалии каждого конкретного региона.
Не имея сейчас в намерениях подробно останавливаться на формах подобного воздействия — о которых я уже неоднократно писал — все же повторюсь: кроме необходимости значительно усилить работу по доставке информационного контента, РФ ещё недостаточно использует традиционный инструментарий «мягкой силы», например, массовое обучение украинской молодежи в своих ВУЗах (даже Польша уделяет данной работе куда больше внимания); активное вовлечение украинских граждан в туризм на территории РФ; лечение людей старшего поколения в лечебных учреждениях РФ; приглашение на работу, стажировка, консультации (в том числе, и дистанционные) профильных специалистов, и т.п.
Концентрация усилий по работе с общественностью в конкретных регионах должна иметь конкретную и понятную цель — не дать сцементироваться в этих регионах русофобским настроениям, настойчиво разрушать монополию антироссийской пропаганды, активизировать поиск и нахождение новых живых форм диалога двух народов во избежание междоусобной войны. Ненадежный, нелояльный тыл — тоже сдерживающий фактор для задумывающих агрессию.
Широкое региональное движение за мир и гражданское равноправие по сути является движением Украины к обустройству государства и его нейтральному статусу; оно уравновешивает агрессивные силы внутри страны, содействует разновекторности политики в различных регионах. А со своими Россия всегда найдёт общий язык — на то он и русский.