Вячеслав Кондратьев.Великая Парагвайская Война 1864-1870.Болото крови
После «пробной» битвы у Эстеро Беллако Парагвай и его противники продолжали
наращивать силы, готовясь к решающему сражению. У союзников это получалось
гораздо лучше из-за громадного перевеса в мобилизационных ресурсах. К концу мая
численность бразильских войск на фронте достигла 22 тысяч солдат и офицеров, а
аргентинских – 11 тысяч.
И лишь уругвайцев, понесших большие потери и не успевших получить подкрепления,
стало значительно меньше. Их контингент сократился с 3000 до 1600 человек. Таким
образом, общая численность армий Альянса достигла 34 600 человек, из них – около
32 тысяч строевых солдат и офицеров. Союзные войска состояли почти исключительно
из пехоты, только у аргентинцев была примерно тысяча всадников.
Армия Лопеса благодаря новой волне мобилизации выросла до 23 тысяч человек, в том
числе – 15 тысяч пехотинцев и восемь тысяч кавалеристов. Таким образом, союзники
обладали существенным преимуществом в живой силе, но еще более радикально они
превосходили врага в артиллерии. У парагвайцев имелись всего четыре легкие полевые
пушки, скорее всего, те самые, которые они захватили при Эстеро Беллако. А у
бразильцев и аргентинцев было 60 орудий калибром от 6 до 16 фунтов.
Только в кавалерии Парагвай многократно превосходил своих противников, и именно на
нее Лопес решил сделать ставку, несмотря на то что местность предстоящего боя этому
явно не способствовала. После отражения атаки Акино-Диаса союзники продвинулись на
несколько километров вперед, расположившись между холмами Пальмерас и обширным,
наполовину пересохшим затоном реки Парана под названием Туюти (другое название –
Эстеро Беллако Норте). В 1866 году эта местность представляла собой болотистую
равнину с множеством заросших камышом озер, ручьев и неглубоких проток, покрытуюпеском, глиной и вязким илом.
Предполагая, что враг может перейти в контрнаступление, бразильцы выкопали вдоль
южного края болота траншеи для стрелков и оборудовали защищенные бруствером
артиллерийские позиции. За ними располагался бразильский лагерь. Аргентинцы,
разбившие лагерь правее, не озаботились строительством укреплений, решив, что топь
сама по себе служит достаточно надежной защитой. У уругвайцев, ввиду их
малочисленности, на сей раз не было отдельного лагеря и они поставили свои палатки в
бразильском. Левый фланг позиций Альянса прикрывал заболоченный лес Потреро
Пирис.
План битвы, разработанный парагвайским генштабом под руководством самого Лопеса,
получился весьма амбициозным. Он предусматривал ни много, ни мало – окружение и
полное истребление вражеских армий. Очевидно, парагвайского диктатора вдохновлял
пример Ганнибала и его триумф при Каннах, где карфагенская армия благодаря сильной
коннице окружила и наголову разгромила гораздо более многочисленные римские
легионы. Однако Лопес был далеко не Ганнибал…
Согласно диспозиции, парагвайская армия делилась на три части. В центре наносили
фронтальный удар пехотные бригады полковников Диаса и Марко численностью 3750 и
3000 человек при поддержке 2000 кавалеристов.Согласно диспозиции, парагвайская армия делилась на три части. В центре наносили
фронтальный удар пехотные бригады полковников Диаса и Марко численностью 3750 и
3000 человек при поддержке 2000 кавалеристов.
На правом фланге должна была наступать колонна полковника Барриоса, состоявшая из
7500 пехотинцев и 1000 конников. Ей надлежало скрытно пройти сквозь густой лес мимо
бразильского лагеря и нанести удар с тыла, внося смятение во вражеские ряды и
отрезая путь к отступлению.
Но главная роль отводилась левому крылу, где была сосредоточена лучшая парагвайская
конница – примерно 5000 хорошо подготовленных всадников под командованием
полковника Франсиско Исидоро Рескуина. Им предстояло совершить по болоту
охватывающий маневр, ударить с фланга по аргентинцам, разгромить их, пока
бразильцы отражают натиск Диаса и Марко, а потом – в тылу бразильцев соединиться с
Барриосом. Таким образом, войска коалиции оказались бы зажатыми со всех сторон и
обречены на гибель или капитуляцию.
На бумаге план выглядел красиво, однако он требовал предельно четкой координации
действий всех трех колонн, обеспечить которую парагвайцы не могли из-за отсутствия
связи между колоннами. А главное – план не учитывал мощную артиллерию противника
и игнорировал характер местности, сильно затруднявшей и замедлявшей движения
войск, что давало альянсу дополнительный выигрыш во времени.
Но решение было принято, и 28 мая 1866 года, за пять минут до полудня, над
парагвайским штабом взлетела красная ракета. По этому сигналу войска двинулись
вперед, начав самую кровопролитную битву в истории Южной Америки.
Развернутым в шеренги бригадам полковников Диаса и Марко предстояло пройти около
двух километров до вражеских позиций. Идти было трудно, босые ноги солдат и копыта
лошадей вязли в грязи, то и дело приходилось пересекать вброд ручьи и протоки. Над
полем битвы ярко светило полуденное солнце, и союзники издалека заметили
надвигавшуюся стену красных мундиров. У обороняющихся оказалось достаточно
времени, чтобы подготовить встречу. Горнисты сыграли тревогу, бразильские и
уругвайские пехотинцы рассыпались по траншеям, канониры зарядили и тщательно, без
спешки, навели орудия.
Когда расстояние между противниками сократилось примерно до километра, раздался
первый залп. Для парагвайцев он оказался неожиданным. Они мало знали о нарезной
артиллерии и почти никто еще не видел ее в действии, а эффективная дальнобойность
знакомых парагвайским солдатам гладкоствольных пушек была меньше. Второй неожиданностью стало то, что бразильцы стреляли не привычными ядрами и не
гранатами с запальными трубками, а осколочно-фугасными снарядами с ударными
взрывателями мгновенного действия.
Полковник Илларио Марко
Эффект от сорокаорудийного залпа был ужасен: большинство снарядов угодило в гущу
пехоты, разорвав на куски и изрешетив осколками десятки солдат и офицеров. Однако
парагвайцы не дрогнули, а упрямо шли вперед, переступая через изуродованные тела
убитых и корчившихся от боли раненых. Артиллеристы принялись заряжать, накатывать
и снова наводить орудия, внося поправку на сократившуюся дистанцию.
Второй залп прогремел, когда до наступавших было примерно 700 метров, нанеся им
еще больший урон. Участвовавший в сражении бразильский лейтенант спустя много лет
писал, что у него на всю жизнь запечатлелась в памяти жуткая картина разлетающихся
от взрывов рук, ног, голов и кусков человеческой плоти. Но и это не заставило
парагвайцев отступить, залечь или хоть на секунду остановить движение. Их сильно
поредевшие шеренги продолжали идти молча, с удивительным спокойствием и
решимостью.Бразильская артиллерийская позиция в Туюти
Примерно в 300 метрах от бразильско-уругвайских окопов болото закончилось, и
атакующие перешли на бег. По ним начали стрелять солдаты альянса, имевшие
нарезные ружья, а потом и обладатели менее дальнобойных гладкоствольных мушкетов.
Батареи дали третий залп, на этот раз – картечью. В результате – новые сотни жертв и
прежняя хладнокровная целеустремленность атакующих, хотя их осталось чуть более
половины первоначального состава.
Последнюю сотню метров парагвайцы пробежали с боевым кличем индейцев-гуарани,
напоминающим протяжный гортанный крик обезьяны-ревуна. Они ворвались в траншеи
и менее чем за минуту перебили всех, кто там находился. Затем, преодолев бруствер,
солдаты Диаса и Марко захватили орудия, только что убившие так много их товарищей.
Артиллерийская прислуга разбежалась, не пытаясь оказать сопротивление.
Но, едва успев обрадоваться своему успеху, парагвайцы были контратакованы 3-й
бразильской пехотной дивизией «Волонтеров родины» под командованием генерала
Антонио Сампайо. На артбатареях между пушками и зарядными ящиками закипело
рукопашное побоище. Парагвайцы и бразильцы яростно дрались штыками, саблями и
мачете, причем некоторые парагвайские солдаты ловко фехтовали сразу двумя
клинками.
Однако было заметно, что парагвайцы устали, марш-бросок по болоту и зачистка
траншей измотали их, а бразильцы вступили в бой с нерастраченными силами. Чтобы
окончательно переломить ситуацию, Озорио дополнительно бросил в схватку 4-ю
дивизию генерала Мена Барето. Этого парагвайцы, которых осталось совсем мало, уже
не выдержали. Продолжая отбиваться, они откатились за бруствер, а потом побежали
обратно через то самое болото, по которому полчаса назад отважно наступали
Генерал Антонио Сампайо
Бразильцы стреляли им вслед, но не преследовали. В рукопашной они потеряли
несколько сот человек убитыми и ранеными, в том числе – генерала Сампайо,
получившего тяжелое увечье. Его эвакуировали в центральный госпиталь Буэнос-
Айреса, однако несмотря на все усилия врачей, командир волонтеров скончался от
заражения крови. Он стал первым бразильским генералом, погибшим на Парагвайской
войне.
Разгром Диаса и Марко означал, что парагвайцы фактически уже проиграли
генеральное сражение. Тем не менее, колонна Барриоса, в строгом соответствии с
планом, все еще продиралась сквозь джунгли Потреро Пирис, а кавалеристы Рескуина
месили воду и жидкую грязь, совершая свой длинный обходной маневр, поскольку
приказа возвращаться им никто не давал.
Если бы после провала фронтальной атаки Лопес отправил к Барриосу и Рескуину
курьеров с таким приказом или передал соответствующий условный сигнал ракетами, то
это позволило бы избежать перерастания неудачи в катастрофу. Однако маршал все еще
на что-то надеялся.
С начала сражения прошел час, прежде чем колонна Барриоса вышла из леса позади
бразильского лагеря и построилась в боевой порядок. Артиллерии у бразильцев там не
было, поэтому парагвайцев, пошедших в атаку, встретили только ружейным огнем, но он
был метким и частым. Ликвидация фронтальной угрозы позволила Озорио перебросить
войска в тыл, создав троекратное численное превосходство над противником. Такое
соотношение сил не оставляло Барриосу ни единого шанса. Его солдаты все же дошли до
вражеского лагеря, но там их опрокинули контрударом четырех дивизий и, несмотря на
отчаянное сопротивление, загнали обратно в лес.
В это время конница Рескуина, заканчивая свой обходной рейд, приближалась к
аргентинскому лагерю с противоположного фланга. Аргентинцы заметили ее издалека,
еще на болоте, когда всадники не могли пустить лошадей вскачь. 20 аргентинских
орудий открыли огонь, наносивший парагвайцам большие потери, но не заставивший их
прервать уже абсолютно бессмысленную и безнадежную атаку.
Аргентинская пехота выстроилась в несколько опоясанных штыками каре, а в
промежутках между ними встала конница. Выбравшись наконец из болота, парагвайские
кавалеристы пришпорили коней и широкой лавой устремились на врага. Им удалось,
разогнав прислугу, овладеть орудиями и после недолгой рубки обратить в бегство
малочисленных аргентинских кавалеристов, но прорвать каре парагвайцы не смогли.
Осыпаемые пулями со всех сторон, всадники метались между пехотными «квадратами»,
пытались достать врагов пиками и десятками валились на землю. В конце концов, видя
тщетность своих усилий, конница отхлынула, бросив только что захваченные пушки.
Возвращаться по болоту означало – вновь подставить себя под огонь, а потому чудом
уцелевший генерал Рескуин приказал своим людям обойти вражеские лагеря с тыла и
укрыться в Потреро Пирис. Там остатки его колонны соединились с группой Барриоса,
но произошло это совсем не в той ситуации, которую предусматривал парагвайский план
битвы.Аргентинцы отражают атаку парагвайской конницыСражение при Туюти продолжалось около четырех часов и обошлось парагвайцам, по их
собственным данным, примерно в 5 тысяч убитых и пропавших без вести, а также в 10
тысяч раненых, из которых более тысячи умерли, а еще несколько тысяч стали
инвалидами. Таких безвозвратных потерь в однодневном сражении не отмечалось ни в
одной из южноамериканских войн, и даже в гораздо более масштабной гражданской
войне США. Особенно катастрофично они выглядели на фоне довоенной численности
населения Парагвая.
Так закончилась попытка Франсиско Солано Лопеса сыграть ва-банк и одним махом
решить исход войны. Исход действительно решился, но отнюдь не в его пользу.
Фактически в болотах Туюти погибла кадровая парагвайская армия и были уничтожены
ее лучшие части, такие как 40-й Асунсьонский батальон, потерявший свыше 80 %
личного состава. Этот батальон, сформированный из столичной креольской
аристократии, сыновей офицеров и чиновников, считался элитным и имел самое
качественное обмундирование. По слухам, у его солдат даже была обувь.
Союзникам победа при Туюти обошлась в 991 убитого и 3071 раненого, из которых
впоследствии умерло более 400 человек. В бразильской армии, понесшей наибольшие
потери, погибли 657 солдат и 62 офицера, 2292 человека получили ранения. Аргентинцы
потеряли убитыми 139 солдат и офицеров, а ранеными – 480. Уругвайцы лишились 12
офицеров и 121 рядового, в госпитали попало 299 военнослужащих. Таким образом,
общие потери альянса были в четыре раза меньше парагвайских, а безвозвратные –
почти в пять раз. Тела убитых парагвайских солдат
Между тем, сражение наглядно показало, сколь бесстрашных, упорных, терпеливых и
презирающих смерть бойцов удалось воспитать трем поколениям парагвайских
диктаторов. Союзники смогли захватить лишь 370 пленных, причем все они были ранены
или контужены.
Бразильскому офицеру, оставившему заметки о битве, запомнился умиравший от ран
парагвайский знаменосец, который на глазах у обступивших его солдат альянса из
последних сил рвал руками и зубами свое залитое кровью знамя, чтобы оно не досталось
врагу. С такими людьми Парагвай мог сопротивляться еще долго.
Однако для восстановления сил требовалось время, а к вечеру 24 мая Лопес фактически
остался без армии. У него под рукой было лишь несколько тысяч относительно здоровых
бойцов, да и те крайне нуждались в отдыхе. Союзники же на следующее утро
располагали почти тридцатью тысячами боеготовых солдат и офицеров.
Понимая, что враг измотан и обескровлен, генерал Озорио предложил Митре
немедленно возобновить наступление, отбросить противника и захватить парагвайский
лагерь. Однако аргентинский главком, проявив излишнюю осторожность, не поддержал
инициативу союзника.
Возможно, он недооценил авантюризм Лопеса и был уверен, что тот бросил в бой далеко
не все свои резервы. Или же Митре пугала перспектива атаки по болоту под шквальным
огнем, выкашивающим сотни солдат, подобно тому как накануне бразильские и
аргентинские снаряды косили парагвайцев. Ведь он не знал, что у Лопеса на этой
позиции стояли всего четыре легкие пушки.
Как бы там ни было, а Митре на военном совете заявил, что до получения подкреплений
аргентинские солдаты вперед не пойдут. Флорес его поддержал, а наступать без
союзников Озорио не решился. Таким образом, альянс не воспользовался плодами своей
победы, дав неприятелю время оправиться от почти смертельного удара.Источник:Книга